Иногда одно только изучение каталогов или архивных описей может дать маленькое открытие. Забредя почти случайно на сайт РГАЛИ (Российский государственный архив литературы и искусства), впечатлился тем, насколько хорошо там оцифрованы описи, и стал пробовать поиск по персоналиям. Навскидку начал с купцов Носовых – вчера как раз читал о них в мемуарах Юрия Бахрушина. Конечно, разнообразных Носовых в списке оказалось немало, наугад ткнул в Василия Васильевича, тезку сына строителя знаменитого особняка на нынешней Электрозаводской улице. По нему вернулась только одна единица хранения: ф. 464 оп. 2 ед. хр. 9 л. 6-8, Список действительных членов “Общества свободной эстетики”.
Список полностью приведен в описании документа: рядом с Валерием Брюсовым, Леонидом Пастернаком, Валентином Серовым и другими мэтрами Серебряного века есть и В.В. Носов. То, что это именно “наш” Носов, подтверждает перечисленная через запятую Е.П. Носова – то есть Евфимия Павловна Носова, его жена, урожденная Рябушинская.
К. Сомов. Портрет Евфимии Носовой, 1911 г.
Краткую справку об “Обществе свободной эстетики” можно найти, например, в комментариях к воспоминаниям Андрея Белого “Между двух революций”: “Общество … объединяло в основном представителей модернистских и близких к ним кругов московской творческой интеллигенции и поклонников «нового искусства». В кратком отчете о деятельности Общества свободной эстетики за 1906–1907 гг. сообщается об обстоятельствах его возникновения: «Весною 1906 года среди нескольких лиц, поклонников искусства, возникла мысль основать общество, которое соединяло бы в себе служителей всех родов искусства — художников, музыкантов, поэтов, драматических и балетных артистов, с целью сближения их между собою. „Литературно-художественный кружок“ (Дмитровка, дом Вострякова) любезно предложил для собрания часть своего помещения. … На первом заседании Общества свободной эстетики выступил Эллис с лекцией о Бодлере, следующее заседание (15 ноября) было посвящено чтению переводов М. А. Эртеля из «Бхагавадгиты», и т. д. ”
В третьей книге мемуаров Андрея Белого “Обществу” уделено немало страниц. Историю его возникновения он описывает очень емко:
«Эстетика» длилась до революции; кончилась — бесславно, а началась — славно: в разгар травли «Весов»; как ответ на последнюю, около Брюсова сплотились живые силы; и желтая пресса получала отпор.
Тут же упоминается и “буржуазия”, к высшему слою которой, несомненно, относились и супруги Носовы:
«Эстетика» стала местом новых знакомств; буржуазия, сидя у стенок, первое время покорно внимала нам вместе с демократическими курсистками, слушательницами Сакулина, Айхенвальда, Когана, Хвостова и Фохта; было модно стать членом «Эстетики»; ее погубило переполнение ее миллионершами, позднее поднявшими голос; вместо меня в комитет вошел… Арсений Абрамович Морозов;
Белый в своей лаконичной манере описывает многих лиц, встреченных им в “Обществе”, но именно о Носовых ничего не говорит. Вместе с тем, упоминание “миллионерш” (именно так, в женском роде, несмотря на то, что следом речь о Морозове) не содержит ли скрытую ссылку на обладавшую непростым характером Евфимию? Справедливости ради, в списке из архива РГАЛИ есть, например, и Елизавета Рябушинская, сестра Евфимии. Но все же думается, что “миллионерша” более относится к замужней Носовой.
Евфимия и Василий Носовы. Фото с сайта drug-gorod.ru
Завершая рассказ об “Обществе”, Белый вновь вспоминает о буржуазии и особенно о дамах этого круга:
Я останавливаюсь на «Эстетике»; в ней — узел встреч с представителями купеческой знати; и главное: место свиданий художников слова и кисти друг с другом; я возненавидел салоны; бывал мало в них; но в «Эстетике» был характерно представлен московский салон, процветающий всякими вкусами; это цветенье совпало с началом упадочного настроенья среди символистов; мне мода на нас прозвучала, как звон похоронный, совпав с похоронным периодом жизни моей; никогда не ругали меня с такой силой, как в этот период; взлетал к славе — Блок; я же пал в представленьи вчерашних «друзей», принимавших из моды меня; я страдал от купеческой «тонности»; этот период блистанья «Эстетики» дамами был декадансом ее и отказом моим состоять в комитете; покончивши с ним, я являлся сюда очень редко.